госдача в Пицунде

Ратификация абхазским парламентом российско-абхазского соглашения о передаче в собственность России госдачи в Пицунде вместе с 300 гектарами земли и прилегающей морской акваторией, стала, пожалуй, новой отправной точкой в современной истории Абхазии. Точнее – отправной точкой для идеологического размежевания внутриполитических сил в республике.  

То, как это решение было принято, – на ночном заседании парламента, словно республика стоит на грани войны – является показателем его откровенной ущербности.

Передача России 300 гектаров пицундской земли и прилегающей к ней морской акватории со всей юрисдикцией никогда не будет предметом гордости ни для лоббировавшего ее президента Абхазии Аслана Бжания, ни для депутатов, юридически оформивших соглашение. Ни детям своим, ни внукам (если те еще не в курсе), никто из них хвастаться причастностью к этому эпизоду абхазской истории не станет.

Впрочем, для Аслана Бжания сам факт принятия этого акта весьма важен. Не исключаю, что после того, как депутаты ратифицировали соглашение, он откупорил бутылочку шампанского и поднял тост за собственное здравие. Ибо теперь Аслан Бжания – почти самодержец, и все ветви власти, включая главный законодательный орган, фактически являются отделами его администрации.  

Теперь Бжания может прогнать через парламент любой непопулярный, но нужный ему самому, закон. В первую очередь – закон об апартаментах, разрешающий россиянам приобретать жилую недвижимость в Абхазии, закон о допуске в энергетическую отрасль крупного российского бизнеса, закон об иноагентах и другие лоббируемые Москвой законодательные акты.

Судя по всему, посредством такой повестки Бжания рассчитывает заручиться безоговорочной поддержкой Кремля, позиционируя себя в качестве единственного, верного и надежного партнера России в Абхазии. Теперь он будет преподносить себя как самый пророссийский абхазский политик.    

Еще один бонус, укрепляющий власть президента, – расколовшаяся оппозиция.

Часть оппозиционных организаций (назовем их умеренными), удовлетворилась поправками к соглашению, которые в реальности не имеют никакого прикладного характера в силу своей юридической ничтожности.

И умеренная часть оппозиции отчетливо осознает эту ничтожность. Но, видимо, решила пожертвовать госдачей, которую связывают с именем Владимира Путина, чтобы подтвердить лояльность его персоне и, не раздражая Москву, конкурировать с Асланом Бжания в дальнейшей борьбе за власть.

Несогласная же часть оппозиции заняла нишу радикалов. И именно они теперь будут ассоциироваться с дальнейшим проектом суверенной Абхазии.

Возможно, Бжания этого сейчас не осознает, но именно эту часть оппозиции ему стоит опасаться больше всего. Ведь при всех тех ресурсных благах, что дает имидж «первого друга Кремля», идеологически эта позиция выглядит весьма шатко.

Во-первых, в той же Москве прекрасно понимают, что недружественных ей политических сил в Абхазии просто нет.

А во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, – если центром дальнейшего продвижения идей независимости становится не президент, являющийся гарантом конституции Абхазии, а исключительно иной политический актор, это означает для самого президента удар по его дальнейшей легитимности в глазах общества со всеми вытекающими из этого последствиями.