В чем разница в законодательстве Грузии между Южной Осетией и Абхазией?
Решением парламента Грузии с 1 января 2026 года будут отменены два закона: “О создании надлежащих условий для мирного урегулирования конфликта в бывшей Юго-Осетинской автономной области” и “Об имущественной реституции и компенсации пострадавшим на территории Грузии в результате конфликта в бывшей Юго-Осетинской автономной области”.
Особое внимание привлекло упразднение первого закона, поскольку это решение фактически отменяет так называемую Временную администрацию Южной Осетии. Появились мнения, оценки и даже опасения, что Грузия может также упразднить Правительство Автономной Республики Абхазия в изгнании.
Естественно, что такому политическому решению мало что может помешать, однако существует существенная разница в содержании и статусе между Временной администрацией Южной Осетии и Правительством Абхазии. Партии “Грузинская мечта” придется обязательно учитывать эти различия и другие политические факторы.
Юго-Осетинская автономная область была создана в апреле 1922 года после советизации Грузии и упразднена Верховным Советом Грузии в декабре 1990 года. С этого момента законодательство и Конституция Грузии не признают политического субъекта под названием Южная Осетия.
Тем не менее, термин “Южная Осетия” по-прежнему фигурирует в Сочинском [Дагомысском] соглашении июня 1992 года и других более поздних международных документах. Например, этот термин упоминается в так называемом соглашении Саркози-Медведева 2008 года.
В мае 2007 года по решению Тбилиси на той части территории бывшей Юго-Осетинской автономной области, где действовала грузинская юрисдикция, была сформирована Временная администрация Южной Осетии.
В результате в Цхинвальском регионе возникли две местные администрации: одну, сепаратистскую, поддерживала Россия, а другую — Тбилиси. После августовской войны 2008 года территория Временной администрации полностью оказалась под оккупацией, и с тех пор администрация осуществляет свою деятельность из Тбилиси.
Легитимность этого временного органа основывалась на результатах выборов, проведенных грузинской стороной на месте в 2006 году. Однако правительство Грузии никогда официально, юридически не признавало эти выборы, и этот вопрос рассматривался лишь как часть политического процесса. “Грузинская мечта” использовала для объяснения своего решения оба аспекта — вопрос легитимности и политической целесообразности.
Ситуация вокруг действующего из Тбилиси Правительства Автономной Республики Абхазия совершенно иная.
Автономный статус Абхазии был закреплен в Конституции первой Республики Грузия 1921 года. Статус автономной республики был подтвержден и решением 1931 года. Регион сохранил тот же статус в Конституции Грузии 1995 года и последующих поправках.
Законодательный орган Автономной Республики Абхазия — Верховный Совет Абхазии — был сформирован по результатам выборов в сентябре 1991 года. Эти выборы признаны легитимными, так как они проводились до начала войны и выражали волю местного населения. Во время войны из числа грузинских депутатов был создан Верховный Совет и также Совет Министров [Правительство] Абхазии.
Аналогичную структуру сформировала и абхазская сторона. В 1994 году парламент Грузии распустил Верховный Совет Абхазии, но в 1995 году признал в качестве высшего представительного и законодательного органа АР Абхазия (того самого Верховного Совета) депутатов, избранных в 1991 году и не участвовавших в антиконституционной деятельности. Статус был восстановлен для 26 депутатов и сохраняется за ними по сей день.
Правовой статус администрации Абхазской автономии в изгнании гораздо более прочный, чем у Временной администрации Южной Осетии. Грузия не упраздняла автономный статус Абхазии и легитимировала довоенный законодательный орган.
Тем не менее, при наличии политической воли, найти юридические изъяны не составит труда и в законодательном, и в исполнительном органах Абхазской автономии. Депутаты Верховного Совета избраны тридцать лет назад. Обновление состава путем выборов невозможно, что создает определенный правовой пробел. Правительство Абхазской автономии также сталкивается с аналогичной проблемой легитимности.
Естественно, для упразднения этих органов потребуется политическая воля, которая умело использует юридические и правовые недостатки. Однако, политическая цена такого решения будет значительно выше, чем в случае с Цхинвальской временной администрацией.
Чисто юридического объяснения этого решения будет недостаточно. Что касается политической составляющей, можно сказать, что если “Грузинская мечта” примет подобное решение, то почти не существует политических рычагов, способных ее остановить.
Пока что необходимость в принятии такого решения не очевидна, но и упразднение Временной администрации Южной Осетии оказалось неожиданным для общества.
