100 дней президента Бадры Гунба

Сто дней президентства Бадры Гунба, как повод поговорить о новой власти. О тенденциях, планах как во внутренней политике, так и во внешней. О том, как новая команда ведет работу над ошибками приведшими при предыдущем президенте к острому политическому кризису, в том числе и в отношениях с Москвой. О времени в котором мы стоим редактор газеты “ЧЕГЕМСКАЯ ПРАВДА” Инал ХАШИГ* обсудил с Ленидом ЧАМАГУА.

• Инал ХАШИГ внесен министерством юстиции России в реестр иностранных агентов, с чем Инал ХАШИГ категорическим не согласен и оспаривает данное решение в судебном порядке.

Инал Хашиг. Здравствуйте, в эфире «Чегемская правда». Сегодня мы будем говорить о 100 днях… 100 днях, кстати говоря, не только президентства, но и вообще о другом. И, отталкиваясь от этой темы, попробуем порассуждать о том, что сделано, а что, может быть, не сделано, какие тренды можно выделить у нынешней власти, какая у неё политика, на чём расставлены акценты. Беседуем с Леонидом Чамагуа. Лёня, добрый день.

И всё-таки, как ты ощущаешь эти сто дней? У нас были тяжёлые, крайне напряжённые президентские выборы – по атмосфере, по эмоциональному фону, по всему. Сейчас, конечно, напряжённость немного спала. Но тем не менее, проблематика, вокруг которой разворачивались те выборы, продолжает сохраняться. Кого-то лишили гражданства, кого-то признали иноагентом, в том числе и меня. Кого-то объявили невъездным в Россию. То есть целый набор проблем, которые так или иначе сохраняют своё давление. Этот груз по-прежнему тянется. Каково твоё общее впечатление?

Леонид Чамагуа. Сто дней – это, безусловно, серьёзный срок, за который хотя бы можно наметить определённые ориентиры во внутренней и внешней политике. Хотя, с другой стороны, мы все разные, и, возможно, кому-то нужно больше времени на «раскачку». Тем не менее, глава государства и его команда должны понимать, что работать надо с первого же дня, не откладывая. Ты правильно заметил: накал действительно спал. Но, на мой взгляд, временно. Всё-таки курортный сезон, люди отвлечены. Нам обещали «взрывной» сезон, но, судя по всему, он не слишком удался. Люди заняты делами, и ближе к осени, думаю, снова начнётся «бурление». Понимаешь, мы выбираем главу государства, и неважно, кто за кого голосовал – мы хотим, чтобы он работал на благо народа, делал всё возможное, а порой и невозможное. Мы такие – хотим видеть развитие государства, рост благосостояния граждан, стабильность.

Правильно ли сейчас давать оценку произошедшему – не знаю. Но для меня вопрос номер один остаётся открытым: согласен ли глава государства с той политикой, при которой по отношению к гражданам Абхазии, имеющим двойное гражданство, а иногда и не имеющим никакого иного, применяются откровенно репрессивные меры? Называя вещи своими именами – репрессивные.

В этом плане у меня возникают определённые подозрения. Не отвергая, не осуждая, не высказывая прямую позицию, я воспринимаю это как молчаливое одобрение происходящего. И как обычный гражданин, я не понимаю, что происходит.

Инал Хашиг. Всё-таки, эти санкции выглядят как продолжение определённой политической линии. Это связано с тем, что при Аслане Бжания активно продвигались апартаменты, инвестиционные соглашения, которые были явно невыгодны Абхазии. Потом, кстати, даже новый куратор по Абхазии признал, что это было ошибкой. И не только Кириенко это озвучивал.

Но сейчас речь не о нас персонально, а о тех людях, которые в этой истории пострадали. Мне кажется, необходимо всё же дать оценку тому политическому курсу, который проводился при Аслане Бжания. Если мы – новая власть, условно говоря…

Леонид Чамагуа. То мы либо продолжаем этот курс, либо…

Инал Хашиг.…либо мы сделали выводы и отказываемся от того, что происходило. А пока единственное, что видно – это мероприятия: где-то возложить цветы, где-то разрезать ленточку, поприветствовать гостей, посмотреть на пролетающие самолёты. Но концептуального видения – как мы жили, какие были допущены ошибки, сделаны ли из них выводы – пока не звучит. А ведь это очень важно. Во время предвыборной кампании, кстати, даже в совместном документе, который готовили два основных кандидата, не было чёткой формулировки о том, что в Абхазии нет антироссийских сил. Хотя такую формулировку ждали. Документ, насколько мне известно, согласовывался, и, в том числе, правки вносил кандидат от власти. Но даже в итоге там не прозвучало, что «в Абхазии нет антироссийских сил». Сейчас это заявляет министр иностранных дел.

Леонид Чамагуа. Отдадим ему должное.

Инал Хашиг. Да, он это озвучивает. Но ты ведь понимаешь, насколько всё это шатко. Это не позиция всей власти, а скорее личная позиция министра. Он человек с харизмой, с политическим прошлым, с определённым весом. Но в системе, где основная масса технократов, он может себе позволить такие заявления. Возможно, они не всем во власти нравятся, но он говорит. Это, скорее всего, его личное мнение.

С другой стороны, мы читаем разные публикации, в том числе в анонимных каналах, где утверждается, что Аслан Бжания, экс-президент, приведший к нынешнему политическому кризису, якобы намерен вернуться в абхазскую политику – например, в роли посла Абхазии в России. И ты, и я понимаем, что такие слухи не появляются на пустом месте. Когда те же анонимные каналы атакуют министра иностранных дел Олега Барциц  – становится понятно, что именно он препятствует возвращению Аслана Бжания.

То есть проблема не в абхазской власти в целом, а в конкретной фигуре – Барциц, который мешает этому возвращению. И в итоге всё это превращается в очередную недосказанность. Точка в этой истории не поставлена. Выводов – никаких. Мы продолжаем двигаться как будто по инерции. Где-то ленточку перерезали, кого-то поздравили, кому-то вручили орден, очередное звание. Но о том, что происходит в стране, и что происходило, никто внятно не говорит.

Леонид Чамагуа. Ну, трудно сказать, почему так происходит. Версий может быть много. Одни не хотят ничего менять, другие не знают, как это сделать. Кто-то, возможно, ждет какого-то подходящего момента, чтобы начать предпринимать конкретные шаги. Трудно говорить за всех, но знаю одно: когда глава внешнеполитического ведомства заявляет свою позицию, и особенно важно, что именно на этом уровне прозвучало, что в Абхазии нет антироссийских сил – ни среди общественно-политических партий, ни среди движений, ни среди публичных деятелей – это уже говорит о многом.

Если из происходящего напрашивается вывод, что власть начала борьбу, в том числе подковёрную, за возвращение Аслана Бжания в политику – это движение назад, к событиям 15 ноября и ранее. Думаю, ни для абхазского народа, ни для власти это не пойдет на пользу. Надо быть прозорливыми и мудрыми, чтобы понимать: есть такое понятие, как ушедший поезд. И не дай Бог появится “тригер”, который попытается этот поезд вернуть на тот же перрон. В этом плане для меня всё однозначно – я считаю, что у руководства должно хватить ума и понимания, чтобы осознать: возврата в прошлое быть не должно.

Но есть и другие моменты. Мы говорим о ста днях. И вот, возвращаясь к этой дате, я всё-таки хотел бы услышать от главы государства ясные сигналы. Потому что есть ряд серьёзнейших проблем – связанных с демографией, здравоохранением, образованием. Гигантская проблема в экономике. Мы начинаем сегодня понимать: помните это Гагринское собрание, на протяжении нескольких лет поддерживавшее любую власть? Вдруг сейчас оно выступает с критикой, заявляя о демпинговых ценах и так далее. Мы сталкиваемся с тем, что абхазское государство – и пусть это запоздало – начинает осознавать угрозы. Кто-то говорит, время упущено безвозвратно. Но извините, что тогда – пойти утопиться? Нет. Всегда есть шанс что-то изменить. Всегда можно бороться и добиваться перемен.

Но перед нами сегодня стоит колоссальный выбор. Экономика ежедневно подкидывает новые вызовы. Туристическая индустрия, казалось бы, развивается динамично, и вот заходит гигант-нелегал с монопольными возможностями, который просто разорит местных. И мы никак не защищены от этого. Что делать в такой ситуации? Извините, не могу не вспомнить: недавно в этой студии обсуждали тему с участием, если не ошибаюсь, Ахрой Аристава. Речь шла о цифрах. А теперь – пятилетний план: привлечь в Абхазию 5 миллионов туристов. Пользуясь случаем, скажу: я вспоминал, как во времена Аслана Бжания велась подготовительная работа, он ездил по регионам и говорил о том, что нужно “поделиться суверенитетом”.

Люди, возможно, по наивности аплодировали. Это была апробация, первый вброс, который приняли. Дальше пошли разговоры о том, что якобы это абхазская сторона поднимает тему продажи недвижимости. Хотя, ещё в пятый созыв парламента, будучи депутатом, я помню, как политики с большим опытом предупреждали: кто-то за пределами Абхазии настаивает на продаже собственности. Потом, как мы знаем, оказалось, что и апартаменты, и все прочее – это сами абхазы якобы просят.

Сегодня я всё это переношу на то, что слышу вновь. В советское время, при той инфраструктуре и населении в 500 с лишним тысяч человек, при советских возможностях, даже при круглогодичной загруженности, Абхазию вряд ли посещало два–два с половиной миллиона туристов в довоенное время. А сейчас – план 5 миллионов. Вероятно, это тот же вброс. Завтра нам скажут: «Вот, абхазская сторона представила своё видение, и для этого нужно завезти инвестора, который построит огромные отели…» И снова нас выведут на ту же траекторию, от которой мы вроде бы уже отказались. Опять появится не просто монополист, а собственник территории. Местный бизнес будет разорён. А нам предложат зарплату в 50–60 тысяч. Но меня это не устраивает. Я хочу работать у себя дома, даже если это будет на 10–20 тысяч меньше, но я буду оставаться хозяином на своей земле. А хозяин – он, если потребуется, с оружием в руках будет защищать свою землю. Но если он теряет это чувство – он не станет её защищать.

Я вижу параллели между тем, что было вчера, и тем, что происходит сегодня. Мне кажется, это уже подготовительная работа. Помните, как Затулин прямо сказал: вопреки тому, что утверждала абхазская власть, все названия этих проектов – это, мол, чтобы не нервировать абхазское общество. А в перспективе – как в Сочи: 300 тысяч населения, а реально полтора миллиона. Тогда абхазские власти уверяли, что ничего подобного не будет. А тут приезжает российский депутат и говорит правду. Почему я обо всём этом говорю, переходя к сегодняшним реалиям? Инал, вы говорите – “куратор Абхазии”. Не знаю, мне ближе формулировка “куратор направления” или “координатор взаимоотношений между Абхазией и Россией”.

Потому что даже по центральным каналам заявляли: соглашение не отражает интересы абхазской стороны. Но тогда у меня вопрос. В этой команде министров были люди, которые говорили, что соглашение не несёт угроз, что оно выгодно. Как мне теперь понимать, что тогда происходило? Как доверять этим министрам, которые и подписывали документы, и убеждали, что всё в порядке? Имена я не называю, но вы прекрасно понимаете, о ком речь. Эти люди до сих пор на своих местах. Их тогдашнее соглашательство – оно ведь никуда не делось, и завтра будет таким же.

Потому что я от них так и не услышал, что они пересмотрели свою позицию.Народ всё это видел и понимал, и сегодня наши партнёры признали: соглашение было ошибочным. А эти министры – не признали. Это нонсенс. Так быть не должно. Я хочу понимать, что во власти действительно что-то изменилось. Если же ничего не изменилось, если сменились лишь имена – да и то в одном-двух случаях – то смогут ли эти люди наладить контакт с обществом?

Недавно президент страны сказал, что готов разговаривать с оппозицией, если она будет конструктивной. Но ведь мечта любой власти – “конструктивная оппозиция”. Мы все понимаем, что под этим подразумевается. Но если вспомнить, как себя вела власть, которую представлял нынешний президент, будучи вице-президентом – при всём уважении к нему – то кто же тогда был неконструктивным? Кто говорил: “Совет старейшин нам не указ”, “Творческая интеллигенция нам не интересна”, “Мы не будем слушать ветеранов”? Герои войны писали письма – 92 человека, более 70 подписей.

И это была, между прочим, конструктивная оппозиция. Все независимые эксперты тогда говорили: оппозиция в том виде, в котором она существовала, – подарок для власти. Никаких радикальных требований. Помните их заявление: “Снимите вопросы с повестки, через три-четыре месяца начинается кампания – обсудим это в ходе выборов. Мы не требуем отставки”. Это что, неконструктивно? Власть просто демонстративно не слышала и не видела.Более того, обратите внимание: были ли эти вопросы вынесены действующим президентом в центр своей предвыборной программы? Нет. Они были тихо убраны в сторону. Подозреваю, что до подходящего момента. Думаю, снова появится какое-нибудь соглашение, снова – планы от крупных игроков.

И всё это о многом говорит. Я очень надеюсь, что Бадра Зурабович окажется достойным, что он будет соответствовать ожиданиям нашего народа, станет защитником наших интересов. Межгосударственные отношения не бывают безоблачными – даже между самыми близкими союзниками. Но соглашательская, покорная позиция, в которой чужие инициативы мы выдаём за свои – недопустима. Мы все помним, как это было с апартаментами. Этим планам – минимум десять лет. И мы знаем, откуда “растут ноги”. Но, к сожалению, эта тенденция не сломлена. И есть ещё ряд вопросов – мы с вами обязательно к ним ещё вернёмся.

Инал Хашиг. Но дело, наверное, даже не в этом. Проблема в том, что нет никакой публичности по этим вопросам. Оставим в стороне министра иностранных дел, а в остальном – сплошное молчание. Никаких внятных комментариев. Кстати, по тем, кто попал под санкции, мы отправили запросы – нам ответили, что они перенаправлены в разные инстанции. Сейчас, например, администрация президента ответила, что они тоже направили какие-то запросы. Но суть даже не в этом.

Мы хотели не только получить ответы на формальные вопросы, а в первую очередь – услышать мнение власти: что она об этом думает? Но мнения мы так и не услышали. Да, понятно, они сейчас говорят – мы стараемся как-то эту ситуацию «отыграть», что-то там объясняют в частных беседах. Мол, от нас мало что зависит, это зависит от Москвы и так далее. Но ведь есть вещи, которые находятся в прямом ведении местной власти. Ведь весь этот кризис не возник бы, если бы отсюда не шёл определённый сигнал, не было желания его раскручивать. Ведь Аслан Бжания, теперь уже, слава богу, экс-президент, сознательно раскручивал эту ситуацию.

Леонид Чамагуа. Письмо из администрации президента, которая якобы была фейковая. Все последующие действия со стороны российской администрации только подтвердили, что она была настоящей.

Инал Хашиг. Бжания, стремясь сохранить власть, пытался внушить, что он – единственный надёжный партнёр и союзник России. А все остальные политические силы – антироссийские. В ходе выборов это превратилось в то, что они якобы стали «турецкими» и так далее. Тогдашний министр иностранных дел прямо заявлял: здесь действует агентура Запада. Кто тут только не фигурировал. А после 15 ноября сам Бжания говорил, что иностранные спецслужбы провели переворот. При этом он же тут же признавал, что доказательной базы у него нет. То же самое говорил и тогдашний министр юстиции.

Они уверяли, что за всем стояли иностранные агенты, тогда должно быть начато расследование. Парламентское, прокурорское – какое угодно. Если есть факты агентуры – назовите имена, предъявите доказательства, надевайте наручники и в тюрьму. А если таких фактов нет – тогда это политическая манипуляция. Когда власть начинает запугивать граждан, манипулирует общественным мнением, сознанием – это и есть путь, по которому они тогда шли. Власть создала ощущение, что здесь рассадник антироссийских настроений.

Леонид Чамагуа. А тогда, помните, на абхазском языке было чётко сказано, кто такие те, кто доносит на своих сограждан. Это – подло. Если человек в чём-то виноват – его нужно пригласить на беседу, объяснить. Может, он чего-то не понимает. Но ведь никаких действий не предпринималось. Доносительство – особенно в отношении людей, не совершивших ничего противозаконного – без материалов, без проверок, без фактов – это подлость и клевета. Мы всё это уже проходили. Не так давно, по историческим меркам – в 1930-е годы. И этому давно дана нравственная и политическая оценка. Такое периодически случается и в других странах. Но это и есть донос.

И вот вы правильно сказали – ваше хождение по чиновничьим кругам. Мы тоже ходим, обращаемся, разговариваем с людьми. Мы знали позицию Олега Барцица. И это достойный, правильный путь. Но есть в парламенте, мы только что об этом говорили, инструмент – парламентское расследование. Мы с вами это обсуждали. Это очень чёткий и весомый механизм. В чём его суть? Во время парламентского расследования никаких закрытых материалов быть не может. Все ведомства обязаны предоставить комиссии документы, на основании которых делались те или иные выводы.

Или не делались вовсе. А по итогам – появляется конкретный документ. Я вас уверяю, его значение невозможно преуменьшить. Одно дело, когда группа активистов занимается сбором информации. Другое – когда работает парламентская комиссия. Это задача парламента – защита граждан Абхазии, их интересов. Тем более, если речь идёт об уважаемом человеке – ветеране, герое, депутате, человеке с боевым прошлым и безупречной репутацией. Я не думаю, что в парламенте найдутся те, кто проголосует против начала такого расследования. Хотя бы из уважения к своему коллеге. А когда появится официальный документ – это будет уже не домысел, а выводы. И если заключение будет таково, что ни один факт, ни один документ не подтверждают наличие какой-либо враждебной деятельности, то и наши союзники будут обязаны этот документ учитывать. Такой документ сыграет очень важную роль – и для вас, и для всех нас.

Инал Хашиг. Но для начала парламентского расследования тоже нужна воля. Нужно, чтобы депутаты приняли общее решение.

Леонид Чамагуа. Коллега, извините, но тут вступает в силу понятие коллегиальности и солидарности. Коллеги ведь знают, что он Кан Кварчия антироссийски настроен. Никогда не был замечен в этом. Это достойный человек, сражавшийся за Родину, имеющий своё мнение – как каждый из нас. Я не думаю, что его коллеги отнесутся к нему иначе. Они обязаны помочь восстановить его репутацию в глазах наших партнёров. Иначе они, получается, соглашаются с тем, что он – враг России. А он этого не заслуживает. Я уверен, что коллеги его поддержат.

Инал Хашиг. Но, тем не менее, мне кажется, здесь есть не только правовая, но и моральная составляющая. Когда ты понимаешь, что репутация человека подмочена – не обязательно заводить уголовное дело, можно просто тихо убрать человека. Потому что, конечно, уголовное дело – это уже серьёзный шаг, он требует политической воли.

Леонид Чамагуа. Но если будет проведено парламентское расследование…

Инал Хашиг. Да, и парламентское расследование – это, безусловно, важный инструмент. Но ведь у нас маленькое общество, закрытое, все друг друга знают. Здесь не нужно даже запускать большие механизмы. Я говорю сейчас о другом – о моральной ответственности. Если человек активно способствовал той ситуации, которая произошла…

Леонид Чамагуа. …был в числе непосредственных подписантов…

Инал Хашиг.…или публично высказывался о том, что в Абхазии есть антироссийские силы, агентура и прочее. Эти люди, если они до сих пор сохраняются во власти, должны быть оттуда удалены. Нужно сказать прямо: вы не соответствуете критериям.

Леонид Чамагуа. Но этого же не произошло.

Инал Хашиг. Да, но это должно было произойти.

Леонид Чамагуа. Я с этим согласен. Иначе выходит, что Инал Хашиг – это враг.

Инал Хашиг. Вот именно. Когда мне говорят – мы делаем всё, что можем… Мы с коллегами обошли многих чиновников. Были люди, которые искренне хотели помочь. И я точно знаю: они не имели отношения к той истории. А были и те, кто был в ней по уши. Полные циники. Они демонстрировали некую активность: «мы отправили письмо», которое осталось без ответа. Обычная отписка. А на самом деле этот человек – тот самый стукач, который принимал участие в происходившем. Вот с чего должна начинаться работа власти: с очищения. Уберите этих людей с должностей. Да, я могу дожить свою жизнь с этим ярлыком «иностранный агент», который мне повесил российский министр. Но я хочу, чтобы вы перестали быть агентами чего-то другого. Чтобы власть в Абхазии стала по-настоящему абхазской.

Леонид Чамагуа. Коммуникации последних пяти-шести лет показывают, что абхазская власть начинает забывать о коренных интересах своего народа и государства. И вот вы говорите – «они тоже старались». Но кто они? Те, кто клялся и божился, что всё – в интересах страны, соглашения безопасны. А потом выясняется, что всё это обслуживало интересы каких-то олигархов. Мы с вами прекрасно знаем, кто всё это готовил.

Инал Хашиг. Единственное, чего я хочу, – чтобы власть провела работу над ошибками. Убрала из системы тех, кто был в этом замешан. Тогда мы тихо-тихо перейдём к новому этапу.

Леонид Чамагуа. Добровольно они этого не сделают. Каждый раз власть доводит до точки кипения – люди собираются, и не важно, кто будет во главе – власть или оппозиция. В этом смысле парламентское расследование – эффективный механизм. Я сам в своё время представлял округ в парламенте, работал, как мог. Мы все совершаем ошибки. Но тут речь не об ошибке – а о подлости. Говорят, что существует список из 120–130 человек. И наше руководство знает, что этот список уже передан в соответствующие органы дружественного государства. В любой момент этот механизм может быть активирован.

На что рассчитывает власть? Что при следующем невыгодном для Абхазии соглашении этот список поможет подавить несогласных? Но я думаю – не получится. Люди судят по себе. И я убеждён – не получится. Потому что это – двойная игра. С одной стороны – письма, попытки замедлить процесс, с другой – никакой публичной оценки. Я хочу знать, кто в этом списке. Мы говорим о депутатах, героях, журналистах – 10, 12, 15 человек, может, больше. Все – разные. У них разные фамилии, политические взгляды, профессии. Но объединяет их одно: все они искренне боролись – правы или неправы – за интересы абхазского государства и народа. Не ЦРУ, не ФБР, не ФСБ, СГБ их координировали. Они не получали по миллиону долларов и не клялись на крови. Это не так. И мы должны знать, кто эти люди.

Инал Хашиг. Я тебе скажу: этот список из 120-140  человек – повторение исторического абхазского «письма 130». Тогда тоже были представители науки, культуры – все те, кто выступал в защиту интересов абхазского народа.

Леонид Чамагуа. Да, я не удивлюсь, если в этом новом списке тоже окажутся деятели культуры, члены Академии наук, творческая интеллигенция.

Инал Хашиг. Или если не они – то их дети. Такое, как бы, «генетическое преследование».

Леонид Чамагуа. А с чем связан сам акт запугивания? Он ведь возник в момент, когда шло сопротивление АНТИнародным законам, соглашениям, заборам и всему прочему позору. Эти документы появились именно в период противостояния. И сегодня даже наши партнёры признают, что эти инициативы не отражали интересов Абхазии. А механизм подавления – он до сих пор действует. Хотя таких заявлений уже никто не делает. Это нонсенс.

Инал Хашиг. Я продолжу эту мысль.

Леонид Чамагуа. Пожалуйста.

Инал Хашиг. Появление таких списков – это возвращение в прошлое, в ту ситуацию, когда абхазская власть переставала быть абхазской. Когда, по сути, нами управлял обком КП Грузии. И вот сейчас – 120, 130 человек, наиболее активных, формирующих идеологический, культурный облик абхазского государства, объявляются неблагонадёжными. Историки, учёные, деятели культуры. То есть именно те, кто создаёт и сохраняет суть нашей государственности.

Леонид Чамагуа. Ну а что тогда остаётся?

Инал Хашиг. А вот когда такая категория людей становится обузой – это означает, что власть перестаёт быть народной. И я очень хотел бы, чтобы президент всерьёз об этом задумался. Потому что возникает вопрос: по какому принципу эти люди попадают в списки? Кто и зачем это делает?

Леонид Чамагуа. Хотелось бы конструктивного диалога, если говорить уж такими словами.

Инал Хашиг. И, конечно, нужен анализ. Не только внутренний, но и политическая оценка. Потому что именно она позволяет публично зафиксировать позицию. Если этого не сделать – возможны любые сценарии, в том числе самые неблагоприятные для нашего государства. Нужна публичность. Если президент не может или не хочет говорить об этом сам – пусть это сделают другие. Есть политические организации, есть парламент, у которого тоже есть свои инструменты.

Леонид Чамагуа. Я думаю, что мы выходим на траекторию парламентского расследования. Потому что парламент не может оставаться в стороне от происходящего. Там немало достойных, образованных, опытных людей, и они тоже всё прекрасно понимают. Да, есть некоторая инерция после выборов, мы говорили – 100 дней. Возможно, этого срока мало, но с инерцией нужно заканчивать и начинать работать. Я ещё на одном моменте, Инал, извини, что перебиваю, хотел бы заострить внимание. Мы видим, что мир стремительно движется не в том направлении, в каком хотелось бы – я говорю о простых людях во всех странах.

Есть поджигатели войн, зачинщики, агрессоры, военные блоки, которые стремятся всё подмять под себя. Тем не менее, есть и другое. Вот сейчас многие стали религиозными – смотришь, политики в церквях, но у некоторых, кажется, логика такая: чем длиннее свеча, тем ближе к Богу. А я считаю иначе: Бог будет судить нас не по свечам и не по тому, как мы к Нему относимся, а по тому, как мы относимся друг к другу. И в этом плане хочу сказать следующее.

За последние 3–4 месяца я заметил в наших людях перемену. Те, кто ещё полгода назад активно поддерживал Россию, Путина, СВО  – и сегодня поддерживают, – но в их глазах теперь грусть. Всех нас обидело то, что произошло на выборах, и то, что происходит до сих пор – через различные ресурсы: телевидение, радио, боты, я не знаю, что ещё. Если даже самая большая страна в мире может выстоять против всего мира, всё равно оказаться на обочине истории – не желаем этого ни России, ни кому-либо другому. Я против войн, мы все нормальные люди.

Вот я с уважением отношусь к президенту России, люблю слушать его выступления – прозорливый, грамотный человек. Он недавно сказал: «справедливый миропорядок». Мы часто слышим, но не вникаем. Я задумался, что такое справедливый миропорядок? Это когда справедливость применяется по отношению к слабому. Когда сильные государства требуют справедливости – это похоже на передел мирового пирога: «Вот мы, европейцы, вот мы, американцы, вот китайцы – а где же мы?» Если глава российского государства говорит о справедливости, то справедливо – это учитывать интересы таких народов, как наш. Без этого никакой справедливости быть не может.

Что произошло в Абхазии – провал. Провал тех, кто курировал это направление. А затем всё прикрыли выборами. Это вызывает много вопросов. Я начал переосмысливать. Даже та самая про-турецкая ориентация абхазов в XIX веке, о которой писали историки – была ли она такой, как сейчас? Нельзя так поступать, если ты союзник. Власть на протяжении всего этого периода отказывалась от диалога с оппонентами. Послушайте, у нас есть прекрасный университет. Буквально на днях был там – чистота, красота, приятно зайти. Почему на базе университета нельзя провести научную конференцию? Вы когда-нибудь слышали, чтобы власть проводила научные конференции по актуальным вопросам? Не как Аслан Бжания, который собирал своих сторонников и где сотрудники спецслужб говорили о поддержке апартаментов – это нонсенс. У нас не приглашают экспертов, специалистов.

Общественно-политические партии, движения – у них есть юристы, экономисты, аналитики. Почему их не пригласить? Почему обсуждения проходят кулуарно? Почему с улицы обсуждение не перенести в зал суда, конференц-зала, университета? Нас пытаются маргинализировать. Я честно скажу – трудно представить, что у глав государств нет забот, но такой провал, когда выборная тематика катится до сих пор – это тяжёлый удар. Какая ненависть у русских разожжена по отношению к абхазским гражданам… А ненависть рождает только ненависть.

Уважаемые российские друзья, партнёры. Нельзя терять союзников. Ещё год не прошёл, а уже говорят о тюркском мире, о сближении с Азербайджаном, о возможных шагах Грузии… Но союзники – это те, кто с тобой был в трудные времена. И нельзя с нами так разговаривать. Никто вас не пугает, но это просто неправильно по отношению к России самой. Иногда создаётся впечатление, что идёт целенаправленная дискредитация России в глазах её же союзников. По-другому объяснить всё это трудно.

Почему в Абхазии запускают гигантские проекты, которые приведут к разорению местного населения? Мне не чья то высокая зарплата – я хочу быть хозяином на своей земле. Почему это считается антироссийской позицией? Почему нельзя сегодня разрабатывать планы по развитию десятков неосвоенных направлений в экономике? Где солнечные панели, где современные технологии? Почему нас не учат, не помогают, а вместо этого запускают пароход, который куда-то пропадает?

Поезд запустили – осенью не поедет, самолеты перестанут летать. Всё это – разовые акции, за которыми стоит другое: забрать землю, ресурсы. Мы это так воспринимаем. Это не мы не пускаем власть на эфиры. Это власть нас не пускала. Мы хотим конструктивного подхода. Мы были расстроены. Нас расстроили. В угоду олигархам, у которых в такое тяжёлое время почему-то нашлись миллиарды на освоение Абхазии.

И последнее, обращаюсь к нашей внутренней аудитории. Я сам в жизни делал много ошибок. Мы все ошибаемся. Но признать ошибку – это не стыдно. Уважаемые представители власти, это нужно не нам – это нужно вам, вашим детям. Подумайте, что мы оставляем им. Мы дошли до того, что пишем доносы друг на друга. Завтра это вернётся. Мы создаём такие правила, которые потом ударят по всем.

Я хочу, чтобы мой сын, моя дочь, дети моих соседей росли в открытом, понятном обществе. Да, мы можем быть по разные стороны баррикад, но мы – один народ. Сегодня мы уже на той дороге, где предательство стало нормой. Оно уже случилось. Но ещё не поздно остановиться. Не оставляйте своим детям это разрушительное наследие.

Это только порадует наших врагов. Нельзя, чтобы ради должности мы начинали говорить о про-турецких ориентирах и прочем. Послушайте, какая общественно-политическая сила в Абхазии не говорит о партнёрстве с Россией? Мы – маленькое государство, таких десятки. Но в своём отрезке времени мы – сила. И мы себя уже показали. Давайте подумаем о будущем. Давайте не оставим кошмар детям. Потому что дальше может быть хуже.

Инал Хашиг.  Вот на этом эмоциональном монологе я бы хотел завершить нашу передачу. Эфир всё-таки ограничен по времени.

Леонид Чамагуа. Надо разобраться и двигаться дальше.

Инал Хашиг. Да. Анализировать, называть вещи своими именами и двигаться вперёд. У нас в гостях был Леонид Чамагуа. Большое спасибо. До новых встреч. До свидания.