Абхазия-Информ– Предлагаем читателям серию интервью с учеными и общественными деятелями об экономической ситуации в Абхазии, о внешних и внутренних факторах, влияющих на её развитие, о международных проектах, которые могли бы быть интересны Абхазии, а также о том, как, не уступая политических позиций, находить способы разблокирования Абхазии для контактов с внешним миром.

На вопросы Мананы Гургулия отвечает общественный деятель Тенгиз Джопуа.

– Тенгиз, как Вы думаете, насколько свободно развивается Абхазия? Какие факторы препятствуют её политическому, экономическому, культурному развитию?

– Тенгиз Джопуа: Основной фактор – это частичная признанность Республики Абхазия. К этому фактору добавляется также политика, проводимая Грузией в отношении Абхазии. Речь идет о действиях, предпринимаемых Грузией с целью политической, экономической, культурной изоляции Абхазии от внешнего мира. Фактически изоляция охватывает все сферы жизни, начиная от участия в культурных и спортивных мероприятиях и заканчивая внешнеполитическими и внешнеэкономическими связями.

Это основные, ключевые факторы, сдерживающие развитие республики. Однозначно! Но и внутренние общественно-политические процессы тоже. Республика молодая, пока у нас идет процесс становления, формируется политическая культура. Казалось бы, прошло больше 25 лет, но все равно это не тот возраст, в сравнении с другими странами, которые прошли исторический путь, исчисляемый столетиями. У нас нет такого запаса времени. В современном мире все меняется очень быстро, динамично, и нам необходимо развиваться ускоренными темпами.

– Почему у нас так запаздывают процессы модернизации?

– Я полагаю, что процессу модернизации мешают как внутренние, так и внешние факторы. Изоляционистская политика, которую проводит Грузия, препятствует нашим внешним контактам, не способствует модернизации, мешает нормальному экономическому развитию и интеграции в международное сообщество.

В современном мире есть примеры того, что при наличии межгосударственных, внешнеполитических проблем страны взаимодействуют в экономической сфере. Есть страны постконфликтной зоны, где вопросы политики и экономики отделены друг от друга, и государства развиваются. Даже при наличии у них каких-то противоречий, тем не менее, экономическое развитие у них идет. У нас же все связано с политикой. Грузия все связывает с политикой, даже такие вещи, казалось бы, далекие от политики, как гастроли наших детских творческих коллективов за рубежом или выступления юных спортсменов на международных соревнованиях. Она чинит всяческие препятствия участию представителей Абхазии на любых международных площадках. Власти Грузии используют любые возможности, чтобы создать нам проблемы. Нас ограничивают в свободе передвижения по миру. Грузия проводит эту дискриминационную политику в отношении Абхазии на протяжении всего послевоенного времени.

А если руководствоваться прагматичным подходом, то подобная политика мешает и самой Грузии. Мы – страна, которая находится в очень важном геополитическом регионе, поэтому, если бы у нас было больше свободы, если бы у нас не было ограничений для налаживания экономических связей с другими странами, это, как мне представляется, способствовало бы большей стабильности на Южном Кавказе.

Через нас проходят транспортные коммуникации, через нас можно налаживать экономические связи с огромным рынком сбыта. Россия – это колоссальный рынок сбыта. Мы важны как транспортный коридор для республик Закавказья. Но, тем не менее, Грузия делает все возможное, чтобы блокировать нас в любых направлениях, даже малозначимых.

У нас нередки случаи, когда даже открытие небольших торговых объектов в результате установления связей наших бизнесменов с какими-то компаниями   за пределами страны вызывает бурю негодования в Грузии, всякого рода гневные заявления официального Тбилиси. Грузия всячески пытается воспрепятствовать налаживанию экономических связей Абхазии с внешним миром как на уровне государств, так и на уровне отдельных предпринимателей.

– Не могу не задать вопрос: как Вы думаете, можем ли мы, как сторона, одержавшая победу в войне, говорить о том, что конфликт с Грузией урегулирован? Насколько мне известно, у нас в обществе разные точки зрения на сей счет.

– Все зависит от того, с какой стороны посмотреть. Свою главную задачу мы решили – выиграли в войне, обрели независимость и строим государство, пусть и со сложностями. Вместе с тем, этот конфликт присутствует в нашей жизни, отражается на различных ее сферах. Мы же не закрытое государство, нам необходимо не только решать наши внутренние политические, экономические, социальные, культурные и иные проблемы, но и налаживать различные, в том числе и внешнеэкономические связи с внешним миром. Конфликт мешает нашему дальнейшему развитию, сдерживает какие-то процессы. Проблема есть, и эту проблему нужно устранять.

– В чем именно проявляется ограничения в экономике?

– В первую очередь – в экономической и внешнеторговой сферах. Это самое главное. Мы закрыты от доступа капитала, доступа технологий в нашу страну. Мы не можем воспользоваться иностранными инвестициями в той мере, в которой это доступно другим государствам. Это сдерживает развитие нашей экономики.

Ключевые отрасли нашей экономики – это туристическая сфера и аграрный сектор. Но больше всего, я думаю, из-за этой ситуации страдает курортно-туристическая сфера, потому что емкость рынка ограничена. У нас есть выход только на российский рынок. Хотя российский рынок достаточно большой, но, тем не менее, диверсификация рынка увеличила бы наши экономические возможности.

Страдает и аграрный сектор, так как у нас есть потенциал в сфере экологического хозяйствования. Экологически чистая продукция востребована в Европе. Если бы у нас были возможности для её вывоза в эти страны, а там достаточно высокие цены на экологически чистую сельхозпродукцию, то и её производство у нас стало бы достаточно рентабельным. У нас могло бы быть в этой отрасли больше преимуществ. К примеру, тот же орех-фундук: Грузия является серьезным участником на этом рынке, нас же она всячески блокирует. И так практически во всех сферах.

– Как можно оценить потери Абхазии в связи с такими ограничениями?

– Есть цифра в 11,5 – 12 млрд долларов. Это ущерб, нанесенный войной. А как оценить упущенные выгоды? Это очень сложно.

– Насколько существенны потери для других стран Южного Кавказа от заблокированных коммуникаций, проходящих через нашу страну?

– Больше всего страдает из-за отсутствия возможности выхода на рынки сбыта Армения, где хорошо развит аграрный сектор. Вся продукция в первую очередь рассчитана на российский рынок. У Армении очень тесные связи с Россией, а отсутствие транспортного коридора сказывается в целом негативно, если не сказать критически, на экономике этой страны.

Для других республик, например, для Азербайджана, этот коридор интересен в меньшей степени. У неё есть транспортно-логистический коридор в обход нашей республики. Для Армении же имеют важное значение и железная дорога, и автомобильная, и выход к морю. Я бывал в Армении, общался со многими людьми.  

– У нас распространено мнение о том, что до признания Грузией независимости Абхазии, бессмысленно вести с ней какие-то переговоры.

– У меня есть свое мнение на сей счет. Я считаю, что нужно отделить друг от друга вопросы политики и экономики, если это получится. Не трогая политические вопросы, Грузия могла бы предпринять конкретные шаги в части прекращения политики блокирования связей экономического, социального, культурного характера в отношении Абхазии.

Если у нас появится в результате разблокировки Грузией беспрепятственный доступ к мировой экономике, как это имеет место в других постконфликтных зонах, то это создаст предпосылки для экономических связей и с самой Грузией.

Не могу сказать, что мне это нравится, но мы вынуждены и даже, обязаны, использовать любые способы расширения нашего взаимодействия с внешним миром. Мы находимся в очень сложной экономической ситуации. Нам необходимо найти дополнительные возможности для того, чтобы развивать внутренний рынок. Находиться постоянно на иждивении какого-то государства – это неправильно. Это наносит ущерб будущему нашей страны. Надо диверсифицировать экономику, нужно развивать различные отрасли.

Сейчас же, в нынешней ситуации я против торговли с Грузией. Почему я так считаю? Да потому, что, какие бы действия ни предпринимала грузинская сторона, она все делает в ущерб нам. Никаких позитивных шагов в этом направлении нет. Возьмите тот же закон «об оккупированных территориях»…

– Когда Вы говорите о том, что Грузия должна разблокировать пути экономического развития Абхазии, что именно вы имеете в виду?

– Грузия не должна блокировать экономические связи различных субъектов экономики Абхазии, будь то государство или отдельные бизнесмены, с другими странами. Приняв закон «об оккупированных территориях» и другие ограничительные механизмы, Грузия закрыла нашу территорию для многих крупных компаний, производящих различную продукцию. Она запрещает не только экспорт капитала в Абхазию, но и экспорт технологий. Мы даже обычное офисное оборудование официально в Абхазию не можем завести. Большая часть высокотехнологичных товаров, завозимых в Абхазию, импортируется по «серым схемам», за исключением, производимых в России. Наши участники внешнеэкономической деятельности не могут заключать контракты с крупными производителями товаров в Европе, США, Юго-Восточной Азии. Из-за этого страдает потребление в стране, стоимость импортных товаров, доставленных в страну по сложным транспортно-логистическим схемам, растет, нет прямого доступа наших банков к международной финансовой системе, к рынку капитала, транспортная инфраструктура страны простаивает и пр.

К примеру, во взаимоотношениях Косово и Сербии немало проблем, но им удалось разделить вопросы политики и экономики. Сербия не только не препятствует развитию экономики Косово, но, насколько мне известно, даже в некоторой степени помогает.

Если бы Грузия сняла ограничительные меры, действующие в отношении Абхазии, то появились бы основания для того, чтобы говорить о какой-то торговле между нами. Но до этого момента, я не вижу перспектив.

Связывать же вопросы транснациональной торговли с Грузией с ее признанием нашей независимости нет смысла. Грузия никогда не согласится признать нас без внешнего давления на нее. Ждать, когда это произойдет и существовать в условиях автаркического государства – бессмысленно. Это ущербная политика по отношению к собственной стране и ее народу, и фактически – способствование нашей изоляции.

При условии, что грузинская сторона прекратит государственную политику блокирования Абхазии в экономической, социальной, культурной сферах, принимая во внимание вопросы национальной безопасности страны, можно, на мой взгляд, рассмотреть вопрос торгового взаимодействия. Пока же запрет на перемещение товаров через абхазо-грузинскую границу должен действовать. Единственное, что мне не нравится, в какой форме это ограничение реализовывается. Я, например, очень хотел бы, чтобы статус границы между Абхазий и Грузий был четко обозначен. Если это линия фронта, тогда, давайте уберём все находящиеся там службы, взаимодействующие там, и развернём силы и средства министерства обороны.

Если это государственная граница, то у нас в Республике Абхазия действует единое таможенное законодательство, у нас единое экономическое пространство, и мы не можем создавать какие-то анклавы, независимо от того, с каким государством мы граничим.

Я считаю, что на абхазо-грузинском участке государственной границы должен быть такой же пункт пропуска, как и на КПП «Псоу» абхазо-российской границы.

Хочу подчеркнуть, что установление пункта пропуска совсем не означает, что вы обязаны торговать. В мире существуют цивилизованные, понятные способы международной торговли. Можно выбрать торгово-политический режим с учетом ваших отношений с этим государством, и любая другая страна поймет, почему вы применяет те или иные меры. А то, что мы делаем сейчас, выглядит по меньшей мере странно. Граница как бы и закрыта, и открыта, иногда она закрывается, иногда открывается. Если это кому-то выгодно, если это соответствует каким-то личным, групповым или государственным интересам, то она открывается, и через неё можно провозить какие-то товары. Если вы помните, у нас была такая ситуация с вывозом ореха-фундука. Это не правильно, так нельзя делать.

Всем известно, что долгое время на абхазо-грузинской границе был огромный теневой товарооборот. Надо признать, что этот товарооборот в значительной степени был остановлен пограничными службами России, перекрывшими броды и переходы вне зоны контроля. Благодаря российским пограничникам объемы теневого оборота резко сократились. Уже при российских пограничниках товарооборот пошел через официальный пункт пропуска, хотя из-за пандемии он в последнее время тоже сократился.

Я считаю, что мы должны навести порядок на этом участке границы. Все должно быть понятно и очень прозрачно. Мы провозим через этот участок границы гуманитарные и технические грузы. Но иногда возникает необходимость у государства ввезти какое-то оборудование, какие-то другие товары, которые невозможно ввезти через РФ. В этом случае мы должны использовать любе возможности, в том числе и этот участок границы, этот коридор, транспортные связи через Грузию. Да, у нас нет соглашения о мире, но вопросы благополучия граждан, решения социальных и экономических проблем тоже важны. От того, что какие-то товары привозятся через Грузию, если это необходимо Абхазии, это не означает, что тем самым наносится ущерб безопасности государства.

Государственная безопасность будет страдать в том случае, если при нынешней ситуации торговля с Грузией примет массовый характер, увеличится число участников торгового процесса. Увеличение числа участников ведет к увеличению экономических связей. У нас и без того приграничный Галский район экономически, социально и культурно отчужден от остальной Абхазии. Там имеет место нарушение экономического пространства государства. И это нарушение экономического пространства государства произведено нашими руками, потому что мы мало уделяли внимания этому региону. Мы изначально поступали неправильно, превратив его в некий анклав,  мы его умышленно отделили от основной части территории страны.

– Что Вы имеете в виду, говоря, что мы отделили этот район от основной части территории страны?

– Был период, если помните, когда по каналу было проведено что-то вроде внутренней границы. Даже таможня находились на линии канала. Мы фактически перенесли таможенную границу с линии государственной границы внутрь таможенной территории страны. Иными словами, эту приграничную территорию мы экономически оторвали от остальной территории страны, тем самым способствуя усилению экономических и социальных связей этого приграничного региона с сопредельной стороной. Есть такое правило: когда начинается торговля, заканчивается война. Люди начали торговать, стали расти связи, расширяться отношения,

У нас в структуре ГТК есть Галское таможенное управление, как отдельная структура. Оно было сформировано по территориальному признаку, в отличие ото всех остальных управлений. А такого не должно быть. Территория Галского района должна быть составной частью всей территории нашей страны. Там должны быть произведены социальные и экономические преобразования, чтобы оторвать людей, живущих там, от Грузии, или хотя бы повернуть в нашу строну. Но эту политику никто не проводит, она никому не нужна.

Нам уже придется конкурировать с сопредельной стороной в данном районе. Там должна быть экономическая конкуренция, социальная конкуренция. Жители этого района «привязаны» к больницам и образовательным учреждениям в Грузии.

Там вообще очень много проблем. Мне не нравится, когда каждый раз пытаются спекулировать на теме границы. Все эти политические спекуляции нужно прекратить. Там нужно навести порядок. Там должны действовать такие же законодательно регламентированные процедуры, такие же меры контроля, как и на всей территории Абхазии.

А что касается товаров из Грузии, то у нас есть закон о таможенном тарифе, есть система нетарифных мер, мы же вправе выбрать приемлемый для нас торгового-политический режим. Такая форма более цивилизованна и понятна всему миру. Единственное, что я хочу, чтобы положение дел на границе было понятно и прозрачно, чтобы все понимали, что там происходит, чтобы ситуация там не менялась в зависимости от политической, экономической или какой-то еще конъюнктуры.

– Какой проект – экономический, энергетический, транспортный мог бы стать прорывным для Абхазии при условии снятия ограничений?

– Очень сложно судить об этом.

– А вообще, какой-то проект возможен? Периодически озвучивается идея транспортного транзитного коридора

– Если речь идет о транзите грузов по железной дороге, то особо больших экономических дивидендов от этого мы не получим, но могут быть политические дивиденды, потому что этот коридор очень интересен России и Армении.

В случае беспрепятственного доступа Абхазии на мировые рынки, может увеличиться объем иностранного финансового присутствия на территории страны. А это будет способствовать развитию экономики, даст мультипликативный эффект, отразится на социальной сфере и жизненном уровне населения.

Что касается энергетических проектов, то поскольку у нас страна с большим гидроэнергетическим потенциалом, в случае снятия ограничений, сюда могут прийти инвестиции. Учитывая, как сейчас развивается рынок майнинга и растет курс крипто валют, инвесторам может быть интересно использовать имеющийся здесь потенциал для строительства генерирующих мощностей. Опять же, всё это возможно только при отсутствии экономических ограничений со стороны Грузии.

Конкретно о каких-то проектах говорить я не могу. Это очень сложно. Я думаю, что у нас никто даже и не анализировал возможности роста экономики при полном доступе Абхазии к рынкам и тем более, производил расчеты.

– Кто мог бы быть союзником Абхазии в процессе разблокировки путей экономического развития?

– У России очень сложные отношения с Грузией, да и у Армении взаимоотношения с Грузией непростые. И все же России нужен транспортный коридор через Абхазию для связей с Арменией, являющейся её ключевым партнером в Закавказье. Что касается автомобильного коридора, то его пропускная способность значительно ниже железнодорожного, да и автомобильная дорога проложена по сложно пересечённой местности.

Железная же дорога необходима России, чтобы экономически поддерживать своего союзника в Закавказье. Для интеграции в общее экономическое пространство необходима транспортная связь. Кроме того, транспортный коридор может дать еще выход России на Иран – тоже ее ключевого партнера.   Восстановление железнодорожного сообщения в интересах России, и она могла бы выступить союзником в решении этой проблемы.

Но взаимоотношения Грузии и РФ очень нестабильны, непонятно что между ними произойдет завтра, послезавтра. Я сомневаюсь, что в ближайшее время вопрос решится.

– Допускаете ли Вы сегодня возможность реализации каких-то экономических проектов с Грузией? Как к подобной инициативе отнесется наше общество?

– Я думаю, о каких бы вариантах или проектах, ни шла речь, обсуждение должно вестись, в первую очередь, на государственном уровне или под контролем государства.

Мы не должны забывать, тем более, учитывая пример Карабаха, что война еще не закончилась, и обеспечение безопасности всегда должно оставаться приоритетной задачей. Сперва безопасность, потом благополучие!

Именно государство, если посчитает это нужным и полезным, должно начать этот процесс, сформулировав определённые условия, которые выгодны для Абхазии, условия, при которых мы можем сесть за стол переговоров по вопросам экономического взаимодействия.

Если даже допустить, что Абхазия и Грузия будут взаимодействовать в сфере экономики, государство должно жестко контролировать этот процесс, может даже монополизировать его, чтобы ограничить количество субъектов, которые могут участвовать в этом процессе.

Можно услышать мнение, что допустимо вести переговоры на каком-то другом уровне, но я думаю, в абхазском обществе это не будет восприниматься положительно. Переговорный процесс должно вести и контролировать государство. На нем должна лежать вся ответственность в этом процессе.

Если государство, учитывая масштабы проблем и экономическую ситуацию в республике, пойдет на то, чтобы наладить какие-то отношения в сфере экономики, то это должно произойти при условии снятия Грузией всех ограничений в отношении Абхазии.