“Осталось максимум 10 лет, чтобы спасти абхазов и дать им оказаться в Европе, пока этому не воспрепятствовали в Москве. А пока Россия довольна, что Грузия не впускает Европу в Абхазию”

Netgazeti

Пакет предложений был разработан участниками грузино-абхазского неформального диалога на встрече, состоявшейся в Белграде 20-24 сентября 2021 года в рамках дискуссионной площадки Limehouse. Участники платформы надеются, что эти предложения станут предметом общественного обсуждения с обеих сторон конфликта.

Ниже видение Пааты Закареишвили, участника диалога, бывшего министра по примирению и конфликтолога.

Насколько беспрецедентными являются совместные грузино-абхазские предложения?

Этот документ практически беспрецедентен. Несколько лет назад был проект Калифорнийского университета, где грузины и абхазы говорили лицом к лицу. В рамках этих встреч мы выпустили шестнадцать совместных сборников с абхазской и грузинской позициями. Однако общих интересов, похоже, не было. Мне неизвестно, существовала ли до сих пор такая публичная, грузино-абхазская позиция гражданского общества.

Как вы пришли к этому соглашению?

Разговоры об этом начались два года назад. Однако, к активной работе над такими предложениями подтолкнула карабахская война 2020 года. В гражданском секторе в обоих обществах был спрос на обмен информацией. Абхазы хотели знать, что происходит в Тбилиси и получать точную информацию. Грузинская сторона – знать, что происходит в Сухуми.

У нас были контакты на каком-то уровне. Но не на уровне, например, уникального «Шляйнингского процесса» [грузино-абхазский неформальный мирный диалог в 2000-2007 годах], с участием политиков и гражданского сектора.

Сейчас мы решили, что в этом должен участвовать только гражданский сектор. Участники единогласно согласились, что в свете происходящих политических изменений в мире мы должны иметь определенную готовность разговаривать с нашими правительствами и быть своего рода мостом для наших отчужденных обществ.

Устремления и интересы двух обществ во многом противоположны: абхазы хотят независимости, грузины – восстановления территориальной целостности. Но есть много других вопросов, которые могут быть решены и очень важны.

Как начиналось общение грузинских и абхазских экспертных кругов?

После окончания войны у нас были прямые контакты друг с другом, которые мы никогда не прерывали. В условиях пандемии мы чаще общаемся в «зуме». Между нами очень высокий уровень личного доверия. К сожалению, в этом процессе задействовано не так много людей.

Почему нужно было подготовить этот документ?

События в Карабахе показали, что ситуация в регионе меняется. К этому добавлялось то, что абхазская сторона постоянно говорила о необходимости прямого диалога с грузинской стороной, но в Тбилиси это во многом игнорировалось. Глава Службы безопасности Гиорги Лилуашвили обратился к парламенту и внушил депутатам, что диалог с абхазской стороной невозможен, так как это может сломать некоторые существующие схемы в отношении России. И ведь на самом деле этой схемы нет, ситуация с Россией заморожена.

Нам нужно изменить подход, нужен диалог с абхазской стороной. Неважно, что говорит Россия, если в ваших интересах разговаривать с абхазами и у вас есть четкая политика.

Какова основная цель совместного соглашения?

В нашем обществе часто задают вопрос: “В конце концов, чего хотят абхазы?” В этом документе цивилизованно и корректно описано, чего абхазы могут хотеть от грузинского общества.

Абхазам нужна Европа и европейский контекст, им нужен черноморский контекст. Словом, другие вещи, кроме России. Мы тоже должны внести свой вклад в это. Если наше примирение сегодня не получится, давайте хотя бы позволим им иметь контакты с Европой и не зависеть только от одной реальности.

Это хорошо показывает, как мы можем говорить с абхазским обществом. Политические ориентиры между нами не изменились, остаются трения и разногласия по центральным темам, но есть и другие вопросы, которые можно решить.

Насколько популярны эти идеи в абхазском обществе и насколько они согласованы с остальным гражданским обществом? Или это видение лишь нескольких человек?

Я думаю, что у значительной части абхазского общества, и личные контакты позволяют мне это сказать, есть ощущение, что контакты с грузинами необходимы – экономические, торговые или медицинские. В меньшинстве те, кто говорит, что не хочет иметь ничего общего с грузинами.

Каким должен быть первый шаг после публикации документа?

Грузинская сторона не должна бояться допустить участие Абхазии в европейском контексте.

Качество демократии в нашей стране значительно снижается, и на этом фоне европейцы не скрывают своей озабоченности судебной реформой и другими вопросами. Однако существует агрессивная Россия, и этот факт никоим образом не позволит Европе идти на какое-либо признание [Абхазии]. Они публично заявляют, что признают территориальную целостность Грузии.

Если мы не допустим Европу в Абхазию и если мы не допустим их в Европу, они будут процветать в России.

У нас осталось максимум десять лет, чтобы спасти абхазов и дать им оказаться в Европе. Если мы этого не сделаем, то скоро Россия этому воспрепятствует. Сегодня Россия счастлива и довольна видеть, что Грузия не пускает Европу в Абхазию.

Означает ли это, что в любом случае не ничего не изменится в плане признания Абхазии?

Мы должны спасти репутацию Грузии. Мы не должны быть причиной их изоляции. Если запретим и не пустим их в Европу – они окажутся в России. Как правило, Европе свойственны более либерально-демократические ценности. Тогда будет проще просить их защитить и грузинское население.

Нам нужно проникнуться их интересами и предложить то, что их волнует. Если вы хотите поймать убегающего человека, вы должны быстро бежать за ним. Поэтому неправильно говорить: почему Абхазия не делает шага навстречу? Вместо этого вы должны сделать два шага. Мы не должны бояться двустороннего диалога во всех форматах.

Россия не думает об абхазском обществе, она думает о своих интересах. Мы должны думать об интересах Абхазии.

Сегодня единственное, что доступно абхазским студентам – это искать любое учебное заведение в Европе со своим российским паспортом и получать финансирование.

Несколько лет назад жители Абхазии получили возможность учиться в Британии по программе Chevening. Но этого недостаточно. Кто-то скажет: да пусть просто получат грузинские паспорта. Но они не хотят получать грузинский паспорт. Если вы государство и думаете примириться с этими людьми, мы должны это учесть, подумать и обсудить, почему они предпочитают российский паспорт грузинскому.

Конечным результатом становится то, что эти люди все более и более отчужденны от нас.

Я за профессиональную дискуссию о том, почему мы не можем, например, восстановить участок абхазской железной дороги и перевозить грузы. В этом случае ведь Абхазия будет интегрирована в общекавказскую экономику.

Почему мы не понимаем, что сегодня Абхазия привязана только к России, и процессы там идут независимо от нас. Чем больше там будут чувствовать, что грузины не препятствуют их развитию – тем больше у них будет доверия. Даже сегодня очень небольшое количество абхазских бизнесменов сотрудничает с грузинской стороной. И если это будет публично и легитимно, то будет лучше.

Карабахская война показала нам, что мир не гарантирован и может измениться в любой момент кровавым путем. Это вызов для абхазов и заставляет задуматься. Однажды Россия может измениться и сказать Грузии: делайте то, что поможет примирению. И никто не знает, что должна тогда сделать грузинская сторона.

Мы думаем именно об этом, по крайней мере, люди, работавшие над этим письмом.

Поэтому я думаю, что мы можем помочь государству в разработке его стратегии. Конечно, на 100% ничего не изменится. Но даже если изменится на 20%, это будет важно. Хотя может быть и так, что эти предложения ничего не принесут, и мы будем жить, как раньше.